Жили старик со старухой, и были у них две дочери. Одна — старику родная дочь, а другая — старухе. Невзлюбила старуха свою падчерицу. Родная дочка что ни сделает, за всё её гладит по головке да приговаривает: «Умница!» А падчерица, как ни угождает — ничем не угодит, всё не так, всё худо. А надо правду сказать, девочка была золото, в хороших руках она бы как сыр в масле купалась, а у мачехи кажный день слезами умывалась. Что делать? Ветер хоть пошумит, да затихнет, а старая баба расходится — не скоро уймётся, всё будет придумывать да зубы чесать. И придумала мачеха падчерицу со двора согнать: — Вези, вези, старик, её куда хочешь, чтобы мои глаза её не видали, чтобы мои уши о ней не слыхали; да не вози к родным в теплую хату, а во чисто поле на трескун-мороз! Старик затужил, заплакал; однако посадил дочку на сани, потому как боялся жене супротив даже слово сказать, хотел прикрыть попонкой — и то побоялся. Повёз бездомную во чисто поле, свалил на сугроб, перекрестил, а сам поскорее домой, чтоб глаза не видали дочерниной смерти. Осталась, бедненькая, трясётся и тихонько молитву творит. Приходит Мороз, попрыгивает, поскакивает, на красну девицу поглядывает: — Здравствуй, девица, я Мороз Красный Нос! — Здравствуй, Морозушка. — Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная? — Тепло, дедушка. Мороз хотел её заморозить; но полюбились ему её умные речи, жаль стало! Бросил он ей шубу. Оделась она в шубу, поджала ножки, сидит. Опять пришёл Мороз Красный Нос. Попрыгивает, поскакивает, стужу нагоняет, на красну девицу поглядывает: — Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная? — Тепло, дедушка. Но Мороз не студить пришёл, а принёс красной девице сундук высокий да тяжёлый, полный всякого приданого. Уселась она в шубочке на сундучке, такая весёленькая, такая хорошенькая!  Опять пришёл Мороз Красный Нос, попрыгивает-поскакивает, на красну девицу поглядывает. Она его приветила, а он ей подарил платье, шитое и серебром и золотом. Надела она и стала такая красавица, такая нарядница! Сидит и песенки попевает. А мачеха тем временем уже по ней поминки справляет: — Ступай, муж, вези хоронить свою дочь. Старик поехал. А собачка под столом: — Тяв, тяв! Старикову дочь в злате, в серебре везут, а старухину — женихи не берут! — Молчи, дура! На блин, скажи: старухину дочь женихи возьмут, а стариковой одни косточки привезут! Собачка съела блин да опять: — Тяв, тяв! Старикову дочь в злате, в серебре везут, а старухину — женихи не берут! Скрипнули ворота, растворилися двери, несут сундук высокий, тяжёлый, идёт падчерица — ярче солнца сияет! Мачеха глянула — и руки врозь: — Старик, старик, запрягай других лошадей, вези мою дочь поскорей! Посади на то же поле, на то же место. Повёз старик на то же поле, посадил на то же место. Приходит Мороз, попрыгивает, поскакивает, на красну девицу поглядывает: — Здравствуй, я Мороз Красный Нос! Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная? А девица сидит в пять шуб одета, пироги жуёт. — А мне то что, что Мороз! Давай мне приданого, да побыстрее, а то холодно! — говорит старухина дочь. Рассердился Мороз, говорит: — Что ж, будет приданое, как раз по тебе! Сказал так и дал старухиной дочери мешок, а в мешке только шишки смоляные. Старухина дочь полезла в мешок, да измазалась вся. А мачеха ждёт не дождётся, когда дочка вернётся вся в злате, с приданым: — Старик, ступай, мою дочь привези, лихих коней запряги, да саней не повали, да сундук не оброни! А собачка под столом: — Тяв, тяв! Старикову дочь женихи возьмут, а старухину всю в смоле домой везут! — Не ври! На пирог, скажи: старухину в злате, в серебре везут! Растворились ворота, старуха выбежала встретить дочь, а та в санях вся в смоле сидит, рыдает. Вскоре старикову дочь замуж выдали за удалого парня, а старухина дочь так в девках и осталась. | 